Внучкa шоколaдного магнaта и польскиe сирoты в Самaрской губeрнии

Внучкa основатeля шокoладной фaбрики Джонa Кэдбeри (John Cadbury), дoчка мэра Бирмингeма, Флоренс Баррoу (Florence Barrow) былa социальным работником со стажем, когда она присоединилась к группе английских квакеров, отправившихся в Россию.

В жаркиe августовскиe дни 1916 года они добрaлись до Бузулукскoго уезда, где скопилoсь очень много беженцев из Польши, покинувших свои края из-за войны. Именно в это регионе Российской империи англичане решили помогать людям, оставившим свои дома на западе страны. Двое из этой группы, Флоренс Барроу и Анни Уэллс (Annie R. Wells), прихватив с собой переводчика, отправились по деревням, встречаться с многочисленными беженцами. Ко всем трудностям англичан добавлялась ещё одна — невозможность общаться с людьми напрямую. Вместе с Барроу и Уэллс поехала русская, Ксения Жукова, она-то и переводила англичанкам все бесконечные невесёлые истории — о том, как дома были разрушены, а близкие погибли, о бесконечных скитаниях, о болезнях и страданиях. Приезд этих иностранцев, то, как они часами сидели в набитых людьми избах, и слушали, слушали, — даже это действовало успокоительно на несчастных беженцев, выброшенных в бескрайние просторы полей и степей Бузулукского уезда. Флоренс вспоминала: «Прежде чем решить, какую именно форму должна принять наша работа по оказанию помощи, мы посетили сотни семей беженцев. Не припомню, был ли у меня когда-либо более печальный и удручающий опыт. Мы шли из дома в дом, где видели стариков, женщин, девушек, детей, просто сидящих, ничем не занятых с взорами, полными безнадежности, — они были нежеланными гостями в уже переполненных домах. Один за другим они рассказывали нам о своих красивых домах, в окружении красивых садов, которые они оставили далеко на западе».

К сожалению, все попытки выучить русский оказались малоуспешными для Флоренс Барроу, уже говорившей на французском и немецком. И всё равно, её письма и дневниковые записи полны личных историй тех людей, с которыми она встречалась в Бузулукском уезде. Британский историк Шин Робертс отмечала, что все эти рассказы подчёркивают важность личного общения, они передают чувство долга, заставлявшее услышать, записать и передать дальше личные истории отдельных беженцев, несмотря на неизбежное сходство и повторение рассказов этих людей. Флоренс Барроу писала: «В избе в одной большой комнате проживает 21 человек (5 семей). Трагизм ситуации — сколько можно выносить такие условия, и мы с нетерпением ждём той минуты, когда у нас будет какая-то одежда или еда для детей, и мы сможем проявить наше сочувствие в практической форме. Думаю, они ценят наши визиты, потому что им нравится видеть кого-то, кому они могут рассказать о своих проблемах. В каждом доме людям нужна одежда, и зачастую у них не было бы вообще никакой еды, если бы не доброта жителей деревни, с которыми они соседствуют ... Бедолаги, моё сердце болит, и я чувствую, что мало кто в Англии понимает, какой здесь уровень страданий. Я точно не осознавала этого до тех пор, пока у меня не появилась возможность узнать людей и услышать то, как они рассказывают обо всём этом».

Первым местом работы Флоренс Барроу стал так называемый Могутовский дом — приют для детей беженцев, открытый квакерами в селе Могутово — на краю Бузулукского бора — в пустом особняке имения табачного купца. К концу августа 1916 года в усадьбе был завершён ремонт, и после этого в Могутово прибыли англичане доктор Меннинг с медсестрой Морган. Вскоре в приюте разместили первую партию детей. Флоренс Барроу отвечала за отбор первых обитателей могутовского приюта, и это оказалось непростым делом. Как писала в своей книге Риченда Скотт, люди с подозрением отнеслись как к идее детского дома, так и к самим квакерам, внезапно появившимся в этих краях. «Кто такие эти англичане? Они, вообще, наши? Они нашу религию и нашу церковь-то уважают ли»? Слухи росли как снежный ком. И слухи эти были один нелепее другого: квакеры приехали сюда шпионить и следить за беженцами, квакеры заставят детей пахать с утра до ночи, сделают из них рабов, или обратят деток в католичество.

Через какое-то время Флоренс едет работать в Андреевку, где она трудится в восстановленной квакерами больнице: там она проводит зиму 1916-1917 г.г. оттуда она посылала письма с подробными рассказами о своей жизни в глухомани Самарской губернии, в Бузулукском уезде. У Флоренс Барроу был явный писательский талант, помимо официальной деловой переписки с лондонским офисом, она регулярно писала письма своей семье, и своей подруге Гертруде Хампидж, с которой они вместе проживали в доме на Фредерик-роуд, Эдгбастон. В конверты она вкладывала открытки с картинками русского быта, советовала всем читать Льва Толстого.

В мае 1917 Флоренс Барроу, возвращается из Андреевки в Могутово. С этого момента и до самого своего отъезда в Англию в марте 1918, она заведовала всей работой Могутовского дома. К ней на помощь была отправлена из Богдановки Анни Уэллс. Кроме них в Могутово переехали Филлис Болл (Philis Ball), Чарльз Коллс (Charles Colles) и Грегори Уэлч (Gregory Welch). Переводчиком была всё та же Ксения Жукова.

Обновлённая квакерская команда продолжила начатое дело, наводя чистоту и воспитывая у приютских детей любовь к труду и учёбе, прививая хорошие манеры. Буквально все обожали Флоренс Барроу за её способность привносить спокойствие повсюду, где бы она не появлялась. Дети её уважали, коллеги — восхищались. Как справедливо отметил потом глава квакерской миссии Теодор Ригг (Theodore Rigg), «она олицетворяла дух квакеров, отличалась упорством в делах, и была наделена практическими талантами».

Вскоре в Могутово приезжают американки Лидия Льюис (Lydia Lewis) и Ненси Бабб (Nancy Babb): Ненси будет ассистенткой у английского врача Джона Рикмана (John Rickman) в поликлинике, а мисс Льюис будет отвечать за истории болезней и помогать Флоренс Барроу. Лидия Льюис вскоре выйдет замуж за Джона Рикмана, зарегистрировав свой брак в Бузулукском Совдепе. Ненси Бабб уедет из России в 1919, чтобы вернуться снова в 1920, и проработать в Бузулукском уезде 7 лет.

Флоренс Барроу вернулась в Англию в начале марта 1918 года, ещё до того, как было решено закрыть дом в Могутово. Начавшаяся Гражданская войны вынудила английских и американских квакеров покинуть Бузулукский уезд.

Все они, включая Флоренс Барроу оставили добрые воспоминания о России в своих сердцах, и открытки идиллических видов русской деревни ещё долго напоминали дочке мэра Бирмингема о далёких заснеженных степях и о тех людях, которым она помогла.