Американка с молочной кухни Сорочинска
В 1950-е годы американец Эдвард Пиплз
учился в Политехническом институте Ренсселера, в Нью-Йорке. В своей книге о
студенческих годах он с восторгом вспоминает преподавательницу по имени Алис
Дэвис (Alice Davis). Студенты её обожали, называли Доктор Алис и почитали как оракула нашего
времени, у которой им повезло учиться. «Это была невысокая, в годах, дама,
одетая очень по-простому, с лучезарной улыбкой и сверкающими глазами,
окружёнными сеткой морщин». Тогдашний студент мало что знал про своего
профессора, но всем им было известно, что мисс Дэвис в 1920-е годы работала в
советской России.
Действительно, Алис работала в России
в составе квакерской миссии по борьбе с последствиями голода в Поволжье.
Большая часть её деятельности проходила в Сорочинском, Бузулукского уезда, а
потом — до самого отъезда в США в 1931 — в Москве. Проработав несколько лет в
Советском Союзе Алис Дэвис приложила много усилий для того, чтобы помочь нашим
соотечественникам, для того чтобы поставить на ноги здравоохранение в
Сорочинском и Тоцком.
В 1927 году свой отчёт о работе в
Сорочинском за 1926 год Алис Дэвис начала с небольшого экскурса в недавнюю
историю этого села: «Те работники, которые видели Сорочинское в последний раз в
1926 году, с трудом узнают это село в 1927. Большинство разрушенных в
Гражданскую зданий отремонтированы, в них размещаются различные госучреждения,
возникшие в силу обновления экономической жизни в этой местности. Среди них
госбанк, гараж сельхозтранспорта, закупочные конторы, скупающие
сельхозпродукцию, и ещё несколько государственных и кооперативных контор.
Наверно наиболее сильно изменился
базар. Старые наши работники наверно вспомнят печальную картину: толпы крестьян
на площади перед церковью, которые пытаются продать что-то из своих вещей. Там
были старухи, сидящие на корточках в снегу около своих видавших виды самоваров
и швейных машинок, оборванные бледнолицые мужички в лаптях, продающие свои
последние валенки, татары из Старой Белогорки, в своих живописных одеждах,
продающие шкурки сурков. Позади торговцев — вереница саней, которые притащили
несчастные верблюды, облезлые коровы и худые клячи.
Сегодня большинство покупок
совершаются в больших магазинах госторговли и в кооперативах. Дела идут, и
каждый день теперь можно увидеть очередь из саней с зерном, лохматых лошадок,
притащивших грузы, никаких верблюдов тут нет и в помине: а санная вереница
растянулась от центра города аж почти до самой железной дороги.
С постепенным изменением ситуации в
экономике, работа, осуществляемая квакерами, менялась в соответствии с нуждами
местного населения. Нами руководило одно постоянное желание: оставить после
своего отъезда такие изменения, чтобы жизнь в районе была нормальной, — и это
было нашей главной заботой. От первоначальной деятельности, от кормления вдов и
сирот, к осени 1925 мы перешли к созданию местных кустарных производств и к
полевым работам.
Работа местной малярийной клиники с
длинными очередями пациентов, лежащих и сидящих в ожидании своей ежедневной
порции хинина, была преобразована. Созданы местные поликлиники, и вся работа
передана местному отделу здравоохранения.
В 1925-1926 годах на смену нашим
программам кормления и борьбы с малярией пришла специализированная медицинская
работа с детьми в Сорочинском. Для решения проблем 1500 школьников, у 90% из
коих здоровье никудышное, были открыты несколько учреждений, практически
неизвестные в русской сельской местности: школьная поликлиника, детская
больница и дневной лагерь. Вполне вероятно, что мы не достигли каких-то
стандартов — всё-таки среди наших сотрудников не было медсестёр, не было у нас
в наличии каких-то профессионалов — результаты работы в школе и народном
здравоохранении оказались лучше, чем мы ожидали. Две или три грядущих эпидемии
были остановлены в зародыше, число случаев малярии упало на 50% в 1925, а в
1926 статистика по этой болезни вообще достигла 10%. Пропуски занятий в школе
по причине болезни к концу года сошли на нет.
Но что для нас ещё важнее — нам
удалось создать реальную заинтересованность у учителей и учеников в том, чтобы
объявить борьбу за здоровый и чистоплотный быт. И хотя на сегодняшний день
местные власти не могут себе позволить перехватить эту практику в силу
материальных ограничений, нам кажется, что общая тенденция уловлена, и что-то
уже изменилось так, что обратного хода не будет. Нам представляется, что эта
работа была наиболее «дружеской», в сравнении со всем тем, что мы делали ранее.
И всё это потому, что у нас была возможность работать с детьми напрямую. Мы
познакомились практически со всеми через нашу школьную программу здоровья, и мы
надеемся, что это помогло тому, что у ребят останется чувство любящей заботы,
исходившей от их американских и английских друзей, которые реализовывали свои
идеи на деле.
Помимо работы с подростками, мы ещё
раньше начали работу по охране здоровья младенцев, создали молочную кухню и
родильное отделение. Роддом теперь перешёл полностью в руки местных властей, и
работает вовсю. Поликлиника для младенцев была взята на бюджет губернии с
первого января 1927 года, и на тот момент, когда мы уезжали из Сорочинской,
дела там шли вполне хорошо.
Летом 1926 года стало очевидным то,
что у властей не было денег на работу с детьми. В то же время к нам обратился
местный отдел здравоохранения с безотлагательной просьбой преобразовать нашу
детскую больницу в хирургическое отделение, в котором экстренно нуждался этот
регион. Таким образом, ликвидационные фонды пошли на оборудование и на открытие
нового хирургического отделения. В нём есть водопровод, очень хорошо
экипированная операционная, и даже прямая телефонная линия с домом врача.
Местный Уздрав прислал хорошего молодого хирурга, который приступил к работе с
первого сентября 1926 года, и уже пользуется доверием со стороны местного
крестьянства. С первого января Уздрав взял на себя ответственность за
медучреждение полностью, за исключением нескольких зарплат, которые какое-то
время будут выплачиваться квакерами».
Свой отчёт Алис Дэвис сопроводила
фотографией молочной кухни в Сорочинском. Слева, у плиты, мы видим невысокую
женщину с короткой стрижкой. Это — Алис Дэвис. На этом же снимке и её подруга —
Надежда Викторовна Данилевская: она стоит у дверей. Они вместе работали в
России, вместе уехали в США. Данилевская, дореволюционная чемпионка России по
теннису, стала большим учёным в США, социологом, и преподавала — как и Алис
Дэвис — в том же Политехническом институте Ренсселера, но это уже другая
история.
Комментарии
Отправить комментарий